Мартовский БЕГ(часть 2)
...Возле приграничной Бедронки я увидела большую камеру и очень приличных заграничных людей в хипстерских шарфиках.
-- Послушайте меня! -- сказала им женщина с безумными глазами в смешной шапке с бонбоном, -- Послушайте меня...
И я сказала им все. Я выплеснула весь свой стресс на этих людей.
Я рассказала, что бегу с детьми второй раз. И второй раз случился именно потому, что они, эти приличные дядьки в хипстерских шарфиках -- да, да, лично они, как избиратели и налогоплательщики! -- позволив случиться аннексии Крыма, проглотив события в Донбассе, допустили то, что мирные города накрывают "градами". У них коллективная ответственность за то, что теперь ядерной бомбой угрожают всему человечеству!
Что у нас не локальный конфликт, как называется их рубрика на сайте, и даже у нас не война России и Украины, а глобальный конфликт Добра и Зла. Именно так.
-- Мы Гондор, который зовет всех добрых людей мира на помощь. Мы те, кто стоит на фронтире битвы со злом. Дух наш силен, но зло огромно, мир падет. Ваш мир падет, господа, вслед за нашим, зло поглощает все...
...Короче, много чего говорила. Дочка сказала, что ошибок в английском было достаточно, но моя экспрессия покрывала недостатки английской речи.
Я, знаете ли, из тех девочек, которые читали стишки со стульчика. А тут был не стульчик, и даже не стол, тут был броневик. На который я залезла и сказала все, что стеснялась сказать вслух восемь лет. Меня снимали на телефоны и собралась толпа...
....Мне дали визитку, записали мои контакты и просили все это прислать им в письменном виде.
Видимо потому, что показывать по телевизору сумасшедшую и, совсем не несчастную, беженку все-таки стремно. Но текст я им написала и на ошибки проверила.
У дверей польского КПП по направлению в Украину тоже была очередь, около ста человек . Все были мужского пола, я одна девочка. Все отправлялись понятно куда.
--Зачем вам это надо? -- интересовались бесчисленные корреспондеты.
Ребята были не очень разговорчивы.
-- Выполнять воинский долг, -- ответил один скромно.
В общем, из-за их неразговорчивости и потому, что английский ещё у нас не так распространен, отдуваться опять пришлось мне. Я дала четыре интервью, без экспрессии, нормально.
-- Зачем вы возвращаетесь? -- спросили меня, -- Вы же девочка.
-- They lived happily ever after and die in one day -- ответила я. Это правда. Я нужнее дома.
На паспортном контроле пани-офицер посмотрела на штамп сегодняшнего дня в паспорте и спросила сочувственно:
-- Отвозили детей? --и сочувственно, и с пониманием спросила полька, -- Берегите себя.
На границе волонтеры дали кучу пакетов для женщин и детей с той стороны. Раздали пакеты очереди с нашей строны. И пошли снова пешком.
Потом нас чуть подвез грузовой бусик. Я сидела в грузовом бусике без окон, с восемью ребятами от тридцати до пятидесяти. Все они имели боевой опыт. Все они убивали других людей. А я сидела с ними в бусике без окон и чувствовала себя в безопасности. И чувствовала себя счастливой, что эти ребята есть. И что дух их силен, а мотивацией невозможно не восхищаться.
Блин! Да это не пафосный, книжный героизм. Не какие-то киношные герои. Обыкновенные ребята. Водители, строители, садовники и программисты. Которые бросили свою хорошую работу и идут на фронт. Обыкновенные герои.
Потом бусик нас высадил и снова пошли пешком. Я отстала от ребят потому, что устала очень, еле ноги передвигала. Села на бордюр. Там еще один бус разворачивался, он группу женщин с детьми привез -- женщины пошли, а мужья их остались.
Немолодой папа, которому пришла повестка, прощался с немолодой женой и трехлетним ребенком. Все ревели. И я ревела тоже. Потому, что невозможно без слез смотреть.
Женщины пошли к кордону, а я с отцами обратно поехала. В машине отцы не плакали, философски рассуждали -- такова жизнь, все там будем.
В конце концов, я добралась до места, где меня ждал супруг. По дороге домой местные мужички несколько раз останавливали и проверяли документы.
Дома даже есть и зубы чистить не стала. Свалилась сразу. Наш поход занял больше суток и все их я провела на ногах.
Отлежалась день и вышла в наш местный центр. И оказывается, там уже другая жизнь...
